Автор вступительной статьи и примечаний И. Д. Рожанский.

Аристотель

МЕТЕОРОЛОГИКА

перевод Н. В. Брагинской

Глава 1  Глава 2  Глава 3  Глава 4  Глава 5  Глава 6  Глава 7   Глава 8  Глава 9  Глава 10  Глава 11  Глава 12  Глава 13  Глава 14 Примечание

КНИГА ПЕРВАЯ (А)

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Мы уже говорили прежде о первопричинах природы, о всякого рода естественном движении, затем о звездах, упорядоченных в соответствии с обращением небес, о количестве, свойствах и взаимных превращениях телесных элементов, о всеобщем возникновении и уничтожении¹. Нам осталось еще рассмотреть ту часть этой науки, которую все до сих пор называли метеорологией².

Она изучает [все], что происходит согласно природ де, но менее упорядоченной в сравнении с первым элементом тел, [все, что происходит] в местах, тесно соседствующих с областью обращения звезд: это, например, Млечный Путь, кометы и наблюдаемые [на небе] воспламенения и движущиеся [огни], а также все то, что мы могли бы почесть состояниями, общими и воздуху и воде. Кроме того, [сюда относятся вопросы] о частях Земли, видах этих частей и состояниях. Исходя из этого следовало бы, видимо, рассмотреть причины ветров и землетрясений и всех явлений, сопряженных с движениями такого рода. Путь к объяснению одних [явлений] для нас труден, а другие мы можем каким-то образом постигнуть. Речь пойдет, наконец, о громовых ударах, смерчах, престерах³ и о других повторяющихся [явлениях природы], т. е. об изменениях состояний (pathe), которые одни и те же тела претерпевают при уплотнении⁴ (dia pexin).

Описав все это, посмотрим затем, не можем ли мы обычным нашим способом представить также исследование о животных и растениях как в целом, так и по отдельности [о каждом предмете]; и тогда мы, пожалуй, вполне завершим то изложение, которое задумали вначале.

После этого введения мы намерены приступить к первому из указанных [вопросов].

ГЛАВА ВТОРАЯ

Как уже было нами определено, с одной стороны, существует единое телесное начало, из которого состоит природа тел, совершающих круговращение, а с другой — четыре тела, определяемые четырьмя началами⁵. По нашему мнению, движение этих тел двояко: либо от центра, либо к центру. Из четырех [тел], т. е. огня, воздуха, воды и земли, огонь занимает верхнее по отношению к прочим положение, а земля — нижнее; два других [тела] соотносятся подобным образом, а именно воздух блинке всех других к огню, а вода — к земле. Итак, весь околоземный мир состоит из этих тел, а явления (pathe), происходящие в этой области, как мы полагаем, нужно исследовать. Этот [мир] по необходимости непосредственно связан с обращениями небес, так что вся его способность [к движению] управляется оттуда. А откуда [исходит] начало движения для всего, там следует полагать и первопричину. Кроме того, эта [первопричина] вечная и не имеет в пространстве цели [своего] движения, но, однако, всегда у цели (en telei); а все другие [четыре] тела отстоят друг от друга и [занимают] определенные места⁶. Поэтому для происходящего в этом [околоземном мире] следует считать огонь, землю и родственные им [тела] причиною возникающего в виде материи (так мы здесь называем основу, [или субстрат], и страдательное), тогда как сила, [или способность], (dynamis) вечно движущихся [тел] должна рассматриваться как причина в смысле «откуда начало движения».

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

И вот, вернувшись к нашим начальным положениям и определениям, которые мы дали прежде⁷, станем говорить теперь и о зрелище Млечного Пути, и о кометах, и о других подобных вещах.

Итак, мы утверждаем, что огонь, воздух, вода и земля превращаются друг в друга и что в возможности каждый [элемент] содержится в каждом из них, как это происходит и у других [вещей], имеющих некий единый и тождественный субстрат, до которого они в конце концов разлагаются.

Пожалуй, сразу же вызовет затруднение [вопрос]: что называть воздухом? Какой надо полагать его природу в околоземном мире и каково его положение в отношении к другим так называемым элементам тел? Ведь во всяком случае, хорошо известно, каков объем Земли по сравнению с окружающими ее величинами, так как благодаря наблюдениям астрономов мы уже знаем, что [Земля] намного меньше даже некоторых из звезд⁸. В то же время мы не наблюдаем вещество (physis) воды как нечто сосредоточенное и отграниченное, и оно не может быть отделено от тела [воды], расположенного вокруг Земли; это относится как к доступному для зрения, например к морю и рекам, так и к тому, что скрыто от нас в глубине [Земли]. Так что же? Следует ли считать, что между Землей и самыми далекими звездами находится тело, единое по своей природе, или же этих тел много? а если много, то сколько? и куда достигают границы их областей?

Прежде мы уже говорили о первом элементе, какова его сила, и что весь мир там, где обращается небо, заполнен этим телом. Не только мы придерживаемся этого мнения, но, видимо, и до нас в древности люди предполагали именно это: ведь так называемый эфир исстари получил свое имя, и Анаксагор полагал, как мне кажется, что это слово означает то же, что и огонь, ибо он считал, что верхние области заполнены огнем и что древние называли эфиром [обретающуюся] там силу, а тут Анаксагор был прав. Похоже, что они считали [это] тело вечно движущимся (aei theon) и наделенным вместе с тем некоей божественной (theon) природой и порешили называть такое [тело] эфиром (aither), поскольку его нельзя уподобить ничему в нашем мире⁹. Мы ведь беремся утверждать, что не единожды, не дважды и не несколько, но бесчисленное множество раз одни и те же мнения появляются и вновь обращаются среди людей. Те же, кто говорит, что не только движущиеся [небесные] тела, но и окружающая их [среда] представляют собою чистый огонь¹⁰, а между Землей и звездами находится воздух, должно быть,  оставят эти детские воззрения,  изучив  то, что

ныне достаточно [достоверно] показала математика. Слишком много наивности в том, чтобы считать размеры всякого небесного тела маленькими [только] потому, что они такими кажутся, когда мы смотрим на них отсюда¹¹. Мы говорили об этом прежде, в исследовании о верхней области¹², однако повторим, пожалуй, и теперь это рассуждение. Если бы и промежутки [между небесными телами] были заполнены огнем, и [сами] тела состояли из огня, то всякий другой элемент давно бы исчез. Но и одним только воздухом не могут быть заполнены [промежутки], ибо тогда воздух значительно нарушил бы равенство в общей пропорции рядоположных элементов, хотя бы область между Землей и небом была заполнена [не одним], а двумя элементами. Ведь объем Земли, включая все количество воды, оказывается, так сказать, ничем в сравнении с величиной [мира], окружающего [Землю]. Но мы не наблюдаем [в действительности], чтобы перевес в объемах был столь значителен, ни когда при разрежении воды образуется воздух, ни когда из воздуха возникает огонь; между тем всякий данный объем воды, даже самый малый, должен относиться к объему возникающего из него воздуха так, как весь [воздух] ко всей воде. Ничто не изменится, если сказать, что эти [элементы] не возникают один из другого, притом утверждая, что их сила равна. И при таком рассуждении равенство силы должно быть связано с величинами точно так, как если бы они возникали друг из друга¹³. Ясно, таким образом, что ни воздух, ни огонь не заполняют промежуточную область в одиночку.

После этого рассуждения нам остается сказать, как расположены оба (я имею в виду воздух и огонь) относительно первого [тела] и какова причина того, что теплота от верхних звезд достигает околоземной области. Сначала, как мы и предполагали, будем говорить о воздухе, а затем вернемся также и к этим [вопросам] .

Итак, если вода возникает из воздуха, а воздух из воды, то почему в верхней области не образуются облака? Ведь чем дальше от земли и чем холоднее, тем больше такое место подходит [для образования облаков], ибо оно удалено и от горячих звезд, и от лучей, отраженных от земли: ведь эти лучи препятствуют образованию  [облаков]  вблизи от земли, рассеивая своим теплом [всякие] сгущения; поэтому-то скопления облаков образуются там, где лучи уже иссякают, расходясь в пространстве.

Таким образом, либо вода возникает не из всякого воздуха, либо если возникает одинаково из любой его части, то вокруг Земли находится не только воздух, но и как бы [водяной] пар, который, следовательно, и сгущается снова в воду. Но если действительно такое огромное количество воздуха представляет собою целиком [водяной] пар, то вещество (pbysis) воздуха и воды имеет, пожалуй, большой перевес, если только действительно промежутки в верхней области заполнены неким телом, которое не может быть огнем, ибо он выжег бы все остальное; так что остается только воздух и вода вокруг всей Земли, ибо пар [возникает] при разрежении воды.

Будем считать, что таким образом мы поставили [необходимые] вопросы. Теперь же мы поведем изложение, давая определения, относящиеся как к тому, что будет рассматриваться впоследствии, так и к тому, о чем мы только что сказали. Мы утверждаем, что вся верхняя область вплоть до Луны представляет собою тело, отличное и от огня, и от воздуха, однако в нем самом есть все же и нечто сравнительно чистое, и нечто- менее беспримесное, и оно разнородно особенно там, где уже начинается воздух и околоземный мир. Поскольку первый элемент и заключенные в нем [небесные] тела совершают круговое вращение, то часть тела, [т. е. вещества], нижнего мира, которая всегда соприкасается [с небесной областью], разрежаясь от этого движения, воспламеняется и создает теплоту. К такому же выводу мы должны прийти, начав рассуждать так: тело, примыкающее снизу к области обращения небес, будучи чем-то вроде материи, в возможности и теплой и холодной, и сухой и влажной, наделенной и всеми другими свойствами, вытекающими из этих, становится тем или иным и существует как таковое благодаря движению или неподвижности, о причине и начале которых мы уже говорили выше¹⁴. Итак, в центре и вокруг центра отделяется самое тяжелое и самое холодное, т. е. земля и вода. Вокруг них, непосредственно к ним примыкая, расположен воздух и то, что мы привыкли называть огнем, хотя это [в действительности]  не огонь,  ибо огонь — это преизбыток тепла и как бы кипение. Следует, однако, иметь в виду [следующее]: так называемый воздух около земли влажен и горяч (из-за [водяного] пара и из-за [других] испарений земли), а выше горяч и сух. Ибо если природа [водяного] пара — влажное и холодное¹⁵, то [природа] испарения [земли] — горячее и сухое, и [водяной] пар — как бы вода в возможности, а испарение — как бы огонь, в возможности. То, что облака не образуются в верхней области, следует объяснять присутствием там не только воздуха, но скорее этого подобия огня. Вполне допустимо также, что образованию облаков в верхней области препятствует круговое движение: ведь течением по кругу с неизбежностью захвачен весь воздух, кроме той его части, которая вмещается в окружность, проведенную так, чтобы вся Земля предстала ровным шаровидным [телом]¹⁶. (Действительно, мы видим, что ветры зарождаются в болотистых местностях Земли и не дуют над высокими горами.) Итак, поток воздуха устремляется по кругу, потому что его увлекает вращение Вселенной. Огонь непосредственно примыкает к верхнему элементу, а воздух — к огню, так что [их] движение препятствует сгущению в воду, и каждая частица воздуха, тяжелея, когда тепло вытесняется в верхнюю область, опускается вниз, а другие частицы поднимаются вверх вместе с испаряемым огнем, и, таким образом, один [слой] оказывается постоянно заполнен воздухом, другой — огнем и каждый из них непрерывно становится другим.

Вот все, что надо было сказать, чтобы объяснить, почему [в верхней области] не возникают облака и не происходит сгущение в воду, [а также] каким следует считать пространство между звездами и землей и каким оно заполнено телом.

О тепле, возникающем под действием Солнца, более уместно рассказать особо и со всей основательностью в книгах «О чувствах»¹⁷ (ибо тепло есть некоторое состояние чувства), а теперь следует сказать, почему оно возникает, хотя по природе небесные тела не обладают теплом. Ведь мы видим, что движение может разрежать и воспламенять воздух; так, мы часто замечаем расплавление движущихся [тел]. Следовательно, для возникновения зноя и теплоты достаточно движения одного лишь Солнца: ведь движение [для этого] должно быть быстрым, а удаленность [от Земли] — небольшой. Звезды движутся быстро, но они далеки, а Луна хотя и низко [над Землей], но [движется] медленно. Движение же Солнца в достаточной мере [отвечает] обоим [условиям]. Объяснить возрастание тепла в зависимости от [присутствия] Солнца очень просто, если провести сравнение с происходящим в нашем [околоземном] мире. Ведь и здесь воздух вблизи брошенного тела сильно нагревается. Объяснить это легко: движение плотного [тела] особенно сильно разрежает воздух, и поэтому тепло достигает [земной] области; а другая причина — в том, что движение часто распыляет огонь, окружающий воздух, и заставляет его опускаться вниз. Достаточным доказательством отсутствия тепла и воспламенения в верхней области служат и падающие звезды, ибо они образуются не там, а внизу, хотя то, что больше и быстрее движется, и воспламеняется скорее. Добавим к этому, что Солнце — по всей видимости, самое горячее [из небесных тел] —кажется белым, а не огненным.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Разобрав это, скажем теперь, почему появляются на небе горящие пламенники, падающие звезды и то, что некоторые называют «головнями» и «козами»¹⁸. Все эти [явления по сути] одно и то же: они обусловлены одной причиной, и разница между ними только в большей или меньшей [степени того же самого].

Начало же этих, как и многих других, явлений следующее. Когда Солнце нагревает Землю, с необходимостью возникает не простое, как думают некоторые, а двойное испарение: частью оно скорее парообразно, а частью — пневмообразно. Первое возникает из влаги в земле и на земле, а другое, дымообразное испарение — из самой земли, сухой [по своей природе]¹⁹. И вот пневмообразное [испарение] благодаря теплу поднимается вверх, а более влажное из-за [своей] тяжести остается внизу. Поэтому-то околоземная область устроена следующим образом: первым под [областью]! кругового вращения находится теплое и сухое, что мы и называем огнем (ибо у нас нет общего названия для всех разновидностей дымообразного [испарения], но, поскольку именно это тело по самой своей природе воспламеняется легче всех других, нам приходится пользоваться таким наименованием); ниже этого вещества (physis) расположен воздух. То, что мы только что назвали огнем, следует представить себе как бы легко воспламеняющимся [веществом], которое простирается по окраине сферы, окружающей Землю, так что при малейшем толчке оно то и дело вспыхивает, словно дым, ибо пламя — это кипение сухой пневмы. И вот, когда вращение каким-либо образом приводит в движение такой состав, в том месте, где [условия] наиболее благоприятны, он вспыхивает.

Различия зависят от положения и количества воспламеняющегося вещества: если оно [далеко простирается] в ширину и в длину, то часто видят горящий пламенник, похожий на [сжигаемую] в поле [копну] соломы, если же только в длину, то это так называемые головни, козы и [падающие] звезды. Если воспламеняющееся [вещество] разбрасывает искры (что происходит, когда оно вспыхивает небольшими частями е разных сторон, но в связи с [воспламенением] основной [части]), то это называется козой; когда же этого не происходит, то — головней. Если части испарения понемногу рассеиваются во все стороны, равным образом как в ширину, так и в глубину, получается то, что считают падающими звездами.

Итак, в одних случаях эти [явления] порождает испарение, воспламененное движением [неба]; в других же воздух, сгустившийся от охлаждения, вытесняет и выделяет тепло, так что движение походит больше на бросок, чем на воспламенение. Тут может возникнуть вопрос: имеем ли мы здесь дело с тем же, что происходит, когда испарение под светильниками зажигает от пламени вверху светильник внизу (поразительна скорость этого [воспламенения], подобная броску, а не постепенному перемещению огня), или же падающие звезды — это броски некоего тела, одного и того же |[на всем протяжении]?

Возможно даже, что тут [справедливы] оба [объяснения] , и в одних случаях [все происходит] так, как со светильником, а в других — [звезды] выбрасываются под давлением, как косточки из пальцев. Мы видим, как они падают и в море, и на землю, и ночью, и днем, когда небо ясно. Они потому устремляются вниз, что книзу направлено толкающее их сгущение; и громовые удары поэтому падают вниз, ведь все это порождает не воспламенение, а выделение, обусловленное выталкиванием, хотя всему теплому по природе свойственно подниматься вверх.

То, что образуется (скорее) в верхней области, возникает, когда испарение загорается; то, что в нижней,— когда оно выделяется благодаря сосредоточению и охлаждению более влажного испарения. Сгустившись и опускаясь вниз, оно по мере уплотнения толкает тепло и заставляет его [тоже] падать вниз; в зависимости от положения испарения — расположено ли оно в ширину или в глубину— [движение направлено] или вверх, или вниз, или в сторону. По большей части движение направлено в сторону, потому что это [сочетание] двух движений: вынужденного вниз и естественного вверх, а при этих [условиях] все [тела] движутся по диагонали. Именно поэтому падающие звезды летят по преимуществу косо.

Материальная причина всех этих [явлений] — испарение, движущая причина — в одних случаях верхнее обращение небес, в других — уплотнение сгущающегося воздуха. Все это происходит [в области] ниже Луны. Доказательством может послужить то, что скорость [движения] кажется подобной скорости [тел], какие мы бросаем; [т. е.] из-за [их] приближенности к нам кажется, что они движутся гораздо быстрее и звезд, и Солнца, и Луны.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Иногда в ясные ночи можно наблюдать на небе множество явлений, например зияния, провалы и кроваво-красную окраску²⁰. Причина тут та же самая: как уже выяснено, верхний слой воздуха сгущается так, что [может] воспламеняться, а воспламенение иной раз получается таким, что кажется, будто полыхает пламя, иной раз — будто движутся головни и звезды; ничего странного, что сам этот сгущенный воздух расцвечивается разнообразными красками. Ведь, с одной стороны, свет хуже виден через сравнительно плотную [среду], с другой стороны, воздух, воспринимая отражение, даст самые разнообразные цвета, и особенно багряно-красный и пурпурный. Дело в том, что эти цвета видны, как правило, если смешиваются, наслаиваясь друг на друга, огненный и белый цвета; так, в знойную пору восходящие или заходящие звезды сквозь дымку кажутся багряно-красными. То же самое получится при отражении, если отражающая поверхность такова, что воспроизводит не очертания, но только цвет. Такие [явления] длятся недолго, потому что недолговечно вызывающее их сгущение.

Что касается зияний, то, когда свет прорывается из темно-синего и черного [мрака], создается впечатление как бы углубления. Часто при таких же [условиях], когда сгущение достигает более высокой степени, падают и головни, а пока еще идет сосредоточивание [вещества], видится зияние. Светлое в темном вообще создает разнообразную пестроту, как и пламя в дыме. Днем [видеть эту пестроту] мешает Солнце, а ночью все [цвета], кроме красного, сливаются [с небом] и невидимы.

Вот какими следует полагать причины [возникновения] падающих звезд, воспламенений и других явлений такого рода, созерцание которых [может быть лишь очень] кратким.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Мы намерены говорить теперь о кометах и о так называемом Млечном Пути, рассмотрев предварительно уже высказанное об этом другими.

Анаксагор и Демокрит говорят, что кометы — это соединения блуждающих звезд, [или планет], когда, двигаясь рядом, они кажутся соприкасающимися²¹.

Среди италийских [философов] некоторые из так называемых пифагорейцев считают комету одной из блуждающих звезд, только появляется она через большие промежутки времени и едва поднимается [над горизонтом], как и звезда Гермеса²²: ведь из-за низкого восхода многие появления [последней] остаются незамеченными, так что ее видят через большие промежутки времени.

Весьма сходными с этими представляются взгляды Гиппократа Хиосского и его ученика Эсхила²³. Они добавляли, однако, что хвост не принадлежит самой комете, но она иногда приобретает его, блуждая в пространстве, потому что наш зрительный луч, отражаясь от влаги, увлекаемой за кометой, достигает Солнца. Комета в отличие от других звезд появляется через очень большие промежутки времени, потому, дескать, что она отстает [от Солнца] чрезвычайно медленно, так что, когда она появляется вновь в том же самом месте, ею проделан уже полный оборот²⁴. Отставание кометы может происходить и к северу и к югу [от Солнца]. В полосе между тропиками она не может притягивать к себе воду, так как [воду] выжигает проходящее здесь Солнце. Когда же комета движется к югу, она встречает потребную влагу в избытке, но, поскольку надземный участок орбиты очень мал, а подземный — во много раз больше, зрительный луч человека не может, отражаясь, достигать Солнца ни тогда, когда, оно приближается к южному повороту, ни тогда, когда оно находится у летнего солнцеворота. Вот почему в этих местах блуждающая звезда не становится кометой. Когда же комета отстает к северу [от Солнца], она получает хвост, ибо дуга [орбиты] над горизонтом велика, нижняя же часть незначительна, а в этом случае зрительный луч человека легко достигает Солнца.

Во всех этих [учениях] высказываются невозможные [вещи], причем одни [ошибки] присущи всем, другие — только некоторым.

Сначала [возразим] тем, кто считает комету одной из блуждающих звезд. Все блуждающие звезды отстают внутри круга зодиака, а кометы часто видны вне этого круга. Кроме того, нередко одновременно появляется больше одной кометы. К тому же, если хвост [у комет] обусловлен отражением, как утверждают Эсхил и Гиппократ, то эту звезду должны были бы иногда видеть без хвоста, ведь комета-то отстает и в других местах, а хвост у нее не везде. Но в действительности никто не видел больше пяти [блуждающих] звезд, и часто все они вместе видны над горизонтом. Но независимо от того, все или не все они видны [на небе] (ведь некоторые находятся близко к Солнцу), все равно часто появляются кометы. Неверно и то, что кометы появляются только в северной области [неба], причем около [времени] летнего солнцеворота. Так, приблизительно тогда, [когда произошло] землетрясение в Ахайе и [на берег] нахлынула волна, в стороне равноденственного заката поднялась большая комета; да и на юге уже появлялось много [комет]²⁵. А при афинском архонте Евклее, сыне Молона, в месяце Гамелионе²⁶  комета   появилась    на   севере   около   времени зимнего солнцеворота. Между тем и сами они²⁷ считают невозможным отражение на столь большом [расстоянии].

И этим [ученым], и тем, кто считает [кометой] соединение [блуждающих звезд, можно возразить] прежде всего, что и некоторые неподвижные звезды [тоже]; получают хвост. И нет нужды доверяться одним египтянам (ведь и они это утверждают), так как мы наблюдали это и сами. Так, в созвездии Пса одна из звезд на его бедре имеет хвост, впрочем едва различимый. Хотя пристальному взгляду блеск его покажется тусклым, но, если глянуть мельком, он заметнее²⁸. Кроме того, все кометы, какие мы видели, исчезали в области над горизонтом, не заходя [за него], а постепенно угасая так, что [после] них не оставалось ни одного, ни многих звездных тел. Так, упомянутая нами ранее большая комета появилась зимой в морозную, ясную погоду на западе в архонтство Астея²⁹. Ее увидели не в первую ночь, потому что она зашла раньше Солнца, а на следующую: она отстала на самое малое [расстояние, какое только необходимо], чтобы ее можно было [[увидеть], и тут же зашла [за горизонт]. Блеск [ее хвоста] протянулся полосою до трети неба как бы одним прыжком, за что ее и назвали «дорогой». Она поднялась до пояса Ориона и там исчезла.

Впрочем, Демокрит во всяком случае ревностно отстаивал свое учение: он утверждает, что при распадении комет бывали видны какие-то звезды. Причем это должно происходить, [по его мнению], всегда, а не в одних случаях так, а в других иначе. Кроме того, и по словам египтян, блуждающие звезды соединяются как одна с другой, так и с неподвижными звездами, и сами мы видели, как звезда Зевса³⁰ сблизилась с одной из звезд Близнецов и совершенно закрыла ее, однако [при этом] не возникло никакой кометы. Помимо этого [неправота Демокрита] очевидна из [такого] рассуждения: звезды могут казаться большими или меньшими, но сама по себе каждая звезда представляется неделимой [точкой]. Следовательно, будь они неделимы [на самом деле], присоединение одной звезды к другой не могло бы дать увеличения размера, и точно так же, если они [только] кажутся неделимыми, хотя [в действительности] делятся, их размеры при схождении не будут выглядеть большими.

Итак, если не все, то все же вполне достаточно сказано, чтобы стала ясна ложность учений о причинах [возникновения] комет.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

По нашему мнению, коль скоро речь идет о [явлениях], не доступных чувственному восприятию, доказательство [можно считать] достаточно обоснованным, если мы возведем [их] к возможным [причинам]. Исходя из того, что нам теперь известно, можно, пожалуй, полагать, что [дело обстоит] приблизительно следующим образом.

Мы основываемся на том, что крайняя часть околоземного мира, который находится ниже [области] кругового движения,— это сухое и теплое испарение. И само это [испарение], и большая часть непосредственно примыкающего к нему воздуха увлекаются вокруг земли перемещением и круговым движением [неба]. Часто при таком перемещении и движении там, где получается нужная смесь, происходит воспламенение. От этого, по нашему мнению, и возникают падающие там ж сям звезды. Когда же благодаря движению вверху в такое сгущение попадает огненное начало, не столь мощное, чтобы вызвать мгновенную и обширную вспышку, хотя и не настолько слабое, чтобы быстро погаснуть, но сильнее и обширнее; и когда одновременно с этим снизу случится подниматься испарению соответствующего состава, то светило это становится кометой, а разновидности ее зависят от очертания, какое примет испарение. Если оно во все стороны [распространилось] одинаково, зовут косматой (cometes), если оно [вытянуто] в длину — то бородатой. И вот, как движение такого [тела] представляется [падающей] звездой, так неподвижность [его] кажется подобной неподвижности звезды. Нечто очень похожее получается, если, скажем, сунуть головню или бросить малую искру в большой ворох мякины. Движение [падающих] звезд, видимо, подобно этому: ведь они потому [так] быстро пробегают свой путь, что воспламеняющееся вещество очень хорошо к этому приспособлено. Но если бы [огонь] остался на месте, а не иссяк на своем пути, то там, где воспламеняющееся вещество особенно сгустилось, конец пробега  [падающей звезды]  оказался бы началом движения [кометы по орбите]. Таким образом, комета — это звезда, подобная пробегу звезды, соединившей в себе самой конец и начало [пробега].

Итак, если образование кометы начинается в нижней области, то появляется комета сама по себе. Но если скопление испарения происходит благодаря перемещению какой-нибудь из звезд — неподвижной или блуждающей, то эта звезда становится кометой. [В этом случае] хвост не примыкает к самим звездам, но представляет собою как бы гало, подобно тем, какие мы видим вокруг Солнца и Луны и какие сопровождают [эти светила] при их перемещениях, когда воздух сгущается таким образом, что это образование возникает ниже пути Солнца. Разница лишь в том, что во втором случае окраска получается от отражения [лучей Солнца], а в первом — видимый цвет принадлежит самому [веществу]. И вот когда у звезды образовался такой состав, то неизбежно должно казаться, что комета совершает тот самый путь, каким движется звезда; если же комета образуется сама по себе, то кажется, что она отстает [от звезд], ибо так обращается и околоземный мир.

Что комета не есть некое отражение, которое — как гало в чистом воспламеняющемся веществе — направлено к самой звезде, и что [отражение] не направлено к Солнцу вопреки утверждениям последователей Гиппократа — это лучше всего подтверждается тем, что кометы часто возникают сами по себе, даже чаще, нежели вокруг некоторых определенных звезд. О причине [возникновения] гало скажем после³¹.

Об огненном составе комет свидетельствует, надо полагать, то, что появление многих комет предвещает ветры и засухи. Ведь ясно, что они порождаются обилием такого выделения, от которого воздух необходимо становится суше, а испаряющаяся влага от большого количества [теплого] испарения разрежается и рассеивается, так что ей трудно сгуститься в воду. Об этом явлении мы выскажемся точнее, когда настанет время говорить о ветрах.

И вот, годы, когда [кометы] появляются часто и по нескольку разом, бывают, как мы утверждаем, заметно засушливы и ветрены. Когда же кометы появляются изредка и меньше размерами, такого не бывает; тем не менее и тут, как правило, поднимается ветер чрезвычайной продолжительности или силы. Так, например, когда у Эгоспотамов из воздуха упал камень и, подхваченный ветром, спустился среди дня, как раз тогда на западе появилась комета³². А во время большой кометы³³ стояла сухая зима с северными ветрами и из-за встречных ветров было наводнение; [дело в том, что] в заливе преобладал борей, а в открытом море дул нот. II еще, в архонтство Никомаха³⁴ в круге равноденствия на несколько дней появлялась комета (она взошла не на западе), и с этим совпал ураган в окрестностях Коринфа.

Причина малому числу и редким появлениям комет и тому, что их больше вне тропиков, [а не] между [ними],— это движение Солнца и звезд, которое не , только выделяет теплое [испарение], но и рассеивает [его] сгущения. Главная же причина в том, что наибольшая часть [таких испарений] собирается в области Млечного Пути.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Скажем теперь, как и отчего возникает Млечный Путь и что он из себя представляет. Но предварительно мы хотели бы разобраться в том, что на этот счет высказано ранее другими.

Так вот, некоторые из так называемых пифагорейцев утверждают, что это путь одной из звезд, упавших, по преданию, во время гибели Фаэтона; другие считают, что по этому пути некогда обращалось Солнце. Предполагалось, таким образом, что данный участок как бы выжжен или как-то иначе поражен движением [по нему] этих [тел].

Нелепо, однако, не замечать, что если действительно причина была в этом, то еще сильнее, нежели на Млечном Пути, она должна была сказаться в круге Зодиака: ведь по этому [кругу] движутся все блуждающие звезды, а не одно только Солнце. Но весь круг Зодиака у нас перед глазами (ибо в любое время ночи видна его половина), между тем здесь никаких таких изменений не заметно, если не считать того участка, где часть Зодиака накладывается на Млечный Путь.

Последователи Анаксагора и Демокрита говорят, что   Млечный   Путь — это   свет   каких-то   звезд,   ибо Солнце на своем пути под Землею некоторых звезд не освещает, а свет тех звезд, на которые падают солнечные лучи, [для нас] невидим, потому что мешает сияние Солнца. Таким образом, они утверждают, будто Млечный Путь — это собственный свет тех звезд, которые Земля загораживает так, что Солнце их не освещает. Несообразность и этого очевидна. Ведь Млечный Путь — как самый большой круг — всегда неизменен и окружен одними и теми же звездами³⁵, в то время как не видны из-за Солнца всякий раз другие [звезды], так как [оно] не стоит на одном месте. Тогда и Млечный Путь должен был бы перемещаться вместе с перемещением Солнца, но в действительности этого не наблюдается. Далее: если дело обстоит так, как показывают ныне астрономические исследования, а именно величина Солнца превышает величину Земли и расстояние от Земли до [неподвижных] звезд во много раз больше расстояния до Солнца, так же как Солнце дальше от Земли, нежели Луна, тогда конус, образованный лучами Солнца, сошелся бы где-то недалеко от Земли и тень Земли, которую называют ночью, не достигала бы звезд. Однако Солнце освещает непременно все звезды, а Земля не может затенить ни одной звезды.

Есть еще и третье мнение на этот счет: некоторые утверждают, что Млечный Путь — это отражение нашего зрительного луча к Солнцу, так же как [в случае] с кометой³⁶. Но и это невозможно: ведь если и наблюдатель, и отражающая поверхность, и весь созерцаемый [предмет] находятся в покое, то одна и та же часть отображения будет всегда видна в одной и той же точке отражающей поверхности [«зеркала»]; а если зеркало и созерцаемый [предмет] движутся при одинаковой удаленности от неподвижного наблюдателя, но с разными скоростями и не сохраняя между собой одного и того же расстояния, то одно и то же отображение не может оставаться все в той же части зеркала. А между тем мы стоим на месте, звезды же, перемещающиеся но кругу Млечного Пути, и Солнце, к которому [направлено] отражение, движутся на постоянном и равном расстоянии от нас, но их удаленность друг от друга меняется. Дельфин, [например], иногда восходит среди ночи, иногда — на заре, а [прилегающий] участок Млечного Пути остается неизменным в обоих случаях. Но это было бы невозможно, будь Млечный Путь отображением, а не некоторым изменением (pathos), свойственным самому этому месту.

Прибавим к этому, что отображение Млечного Пути мы можем видеть ночью в воде и на подобных отражающих поверхностях, но как в таком случае было бы возможно отражение зрительного луча к Солнцу?

Отсюда ясно, что [это] не путь какой-нибудь из блуждающих звезд, не свет затененных звезд и не отражение. Между тем это почти все [объяснения], что были выдвинуты до сих пор другими.

Мы же поведем рассуждение, повторив наши исходные положения. Как уже было сказано, внешний [слой] так называемого воздуха имеет свойства огня, так что, когда движение [неба] разрежает воздух, выделяется такой состав, каким и являются, по нашему учению, кометы. Нам следует представлять себе возникновение [Млечного Пути] подобным возникновению [комет], когда такое выделение образовалось не само по себе, но под действием какой-нибудь неподвижной или блуждающей звезды. Эти [светила] кажутся тогда кометами, потому что при перемещении им сопутствует такое же образование, что и Солнцу, из-за которого, как мы утверждаем, благодаря отражению и появляется гало (когда у воздуха оказывается необходимый [для этого] состав). Следует признать, что происходящее с одной из звезд происходит и со всем небом, и со всем верхним обращением, ибо вполне разумно [предположить], что если движение одной звезды, то тем более движение всех [звезд] производит такое действие и воспламеняет [воздух], разрежая его из-за величины круга [вращения], прежде всего там, где звезды особенно часты, особенно многочисленны и велики. В круге Зодиака такой состав разрушается ходом Солнца и блуждающих звезд, именно поэтому большинство комет образуется вне тропиков. Кроме того, у Солнца и Луны хвосты, [как у комет], не образуются, ибо рассеивание [происходит] слишком быстро, чтобы такой состав успел образоваться. Между тем круг, в котором является наблюдателю Млечный Путь,— самый большой круг и расположен он так, что далеко выходит за тропики. Добавим к этому, что эта область заполнена самыми большими и яркими звездами, а кроме того, так называемыми рассеянными звездами (они видны совершенно ясно). Так что [именно] здесь непрерывно вновь и вновь собирается весь этот состав. Доказательство тому следующее: свет самого круга сильнее в той его половине, где Млечный Путь раздваивается, а так как и звезд там больше, и расположены они гуще, чем в другой половине, то нет другой причины возникновения блеска, кроме движения звезд, ибо раз он появляется на том круге, где звезд всего больше, и в той его части, где они кажутся гуще, больше размерами и числом, то естественно признать это объяснение более всего подходящим для [данного] явления.

Рассмотрим на рисунке круг и звезды в нем³⁷; так называемые рассеянные звезды нельзя, [как другие], расположить на сфере, потому что ни одна [из них] не занимает постоянного, ясно определенного места, но, если смотреть на небо, они хорошо видны. Только в этом круге промежутки заполнены звездами такого рода, в других же их явно нет. Таким образом, если мы сочтем приведенную ранее причину появления комет разумной, то нужно признать, что и с Млечным Путем дело обстоит точно так же: там хвост образуется у одной звезды, здесь то же самое происходит по [всему]  кругу; так что Млечный Путь можно было бы определить как созданный выделением [огненного вещества]; хвост самого большого круга [неба].

Как мы уже сказали, кометы потому и не многочисленны, потому и редки, что необходимый состав непрерывно отделялся и при каждом обороте [неба] продолжает  отделяться,   [собираясь]   всегда в  этой  области.

Таким образом сказано о явлениях в околоземном мире, который непосредственно соседствует с обращением [неба], [а именно:] о падающих звездах, вспыхивающих пламенниках, а также о кометах и так называемом Млечном Пути, а это почти все явления, какие можно наблюдать в этой области.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Теперь поговорим об области по положению второй после этой и первой около Земли. Эта область — общая для воды и воздуха, а также для тех [явлений], которые сопровождают образование воды над [Землей]. Как и в других случаях, [нам] надлежит рассмотреть начала всех этих [явлений] и их причины.

Так вот, движущим главным и первичным из всех начал является круг, в котором перемещение Солнца явно вызывает разрежение и сгущение при приближении и удалении и тем самым выступает причиной возникновения и уничтожения. В то время как земля остается на месте, окружающая ее влага под действием [солнечных] лучей и других верхних [источников] тепла превращается в пар и поднимается вверх. Но когда тепло, поднимающее влагу, покинуло ее, причем одна его часть рассеивается в верхней области, другая, поднимаясь высоко над землей в воздух, иссякает, тогда Охлажденный пар снова сгущается и от убывания тепла, и от высоты, а из воздуха образуется вода. Образовавшаяся вода вновь устремляется на землю. Ведь испарение воды — это пар, [сгущение] воздуха в воду — облако, а туман — остаток от сгущения [воздуха] в воду. Поэтому туман предвещает скорее вёдро, а не дождь, ведь он [представляет] собою как бы бесплодное облако.

Этот круговорот воспроизводит [годовой] круг [движения] Солнца, ибо вместе с перемещением Солнца по эклиптике [влага] идет то вверх, то вниз. Это следует себе представить как бы рекой из воды и воздуха, которая течет по кругу вверх и вниз, а именно когда Солнце близко, река пара идет вверх, а когда [оно] удалено, водяная [река падает] вниз. И этот [круговорот], согласно порядку, стремится к постоянству. Поэтому, если древние вкладывали тайный смысл в слово «океан», они скорее всего имели в виду эту реку, текущую вокруг земли.

Поскольку влага силою тепла постоянно поднимается и [затем] из-за охлаждения вновь падает вниз на землю, этим явлениям и некоторым их разновидностям даны соответствующие имена. Так, когда падают мелкие капли, говорят: «моросит», а когда крупные: «льет».

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Сколько [влаги], испарившейся за день, не поднялось высоко, потому что влекущий ее вверх огонь слишком слаб для [количества] влекомой воды, столько же снова опускается, охладившись за ночь, и называется росой или инеем. Инеем — когда пар замерзает, не успев сгуститься опять в воду (это происходит зимою и чаще в холодных краях); росою же — когда пар сгущается в воду, однако [солнечное] тепло не настолько сильно, чтобы высушить поднявшийся [пар], и холод не столь суров, чтобы заморозить этот пар (так как либо место, либо время года теплое). Так что роса выпадает по большей части в хорошую погоду и в местностях со сравнительно мягким [климатом], а иней появляется, как было сказано, при противоположных [условиях]. Ясно ведь, что пар теплее воды, ибо он еще содержит в себе огонь, влекущий [его] вверх, так что для его замерзания необходимо более сильное охлаждение. И роса, и иней образуются при ясном небе и безветрии, потому что в пасмурную погоду невозможно испарение, а при ветре — сгущение.

Доказательством образования [инея и росы] из пара, невысоко поднявшегося над землей, служит то, что иней [никогда] не образуется на горах. Одна причина [этого в том], что [пар] поднимается от низменных и влажных мест, так что влекущая его [вверх] теплота, как бы обремененная непосильной ношей, не может самостоятельно поднять его на большую высоту, но вблизи [от земли] опять отпускает. Вторая [причина заключена в том], что потоки воздуха, особенно сильные на большой высоте, развеивают такое образование.

Повсюду, кроме Понта, роса выпадает при южных, а не при северных ветрах. На Понте же наоборот: при северных выпадает, а при южных нет. И [происходит это] по той же причине, по какой роса бывает не в ненастную, а в ясную погоду: ведь южный ветер нот приносит ясную погоду, а борей, северный ветер, холодный настолько, что от мороза иссякает тепло испарения, приносит ненастье. На Понте же нот не приносит погоды, ясной достаточно, чтобы образовался пар, зато борей своим холодом так со всех сторон теснит и сосредоточивает тепло, что вызывает немалое парообразование. Такое часто можно наблюдать и в других местах. Так, в колодцах пара больше при северных, а не южных ветрах, но борей уничтожает тепло прежде, чем некоторое количество [влаги успеет] сгуститься, а нот позволяет испарениям сосредоточиваться.

Сама же вода не замерзает [на земле] так, как в области облаков.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Из облаков ведь падают три тела, образуемые действием холода: вода, снег и град. [Первые] два из них имеют соответствие тому, что [бывает внизу], и происходят от тех же причин, отличаясь как большее и меньшее, обширное и малое. Ибо одно и то же — снег и иней, дождь и роса, но в одном случае [этого] много, а в другом — мало. Дождь бывает от охлаждения большого количества [водяного] пара, а причина этому — большое пространство, с которого собирается [вода], и долгое время, за которое [она собирается]. А [когда всего] мало — роса: вода сгущается в течение одного дня и на малом пространстве, что показывает и быстрота выпадания, и незначительное количество. То же самое [справедливо в отношении] инея и снега: когда замерзает облако, образуется снег, когда [водяной] пар — иней. Снег поэтому — признак холодной поры или холодной местности, ведь облако, заключающее в себе еще много тепла, не замерзло бы, если бы не возобладал холод. [Дело в том, что] в облаке еще содержится много тепла — остаток  [огня], выпарившего влагу из земли.

А граду, хотя он и образуется в облаках, нет соответствия в парах близко к земле. Как мы уже сказали, снегу вверху внизу соответствует иней, дождю вверху — роса внизу, но граду вверху внизу нет никакого подобия. Это станет понятным, когда мы объясним [происхождение] града.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Изучая обстоятельства, сопровождающие образование града, необходимо рассмотреть и то, что несомненно, и то, что представляется противным разуму.

Град — это лед, а вода замерзает зимою, между тем град выпадает преимущественно весною и осенью, а также в конце лета и редко зимой, причем не в сильный мороз. И вообще град выпадает в более теплых краях, а снег — в более холодных.

Странно также и то, что вода замерзает [в этом случае] вверху; ведь замерзание невозможно, прежде чем образовалась вода, а вода ни одно мгновение не может удерживаться наверху, В то же время нельзя [представлять себе дело так,] будто, как капли воды из-за своей малости могут держаться наверху и оставаться в воздухе и как земля и золото, если частицы мелкие, случается, плавают на поверхности [воды], подобно воде на воздухе, а когда многие мелкие капли сольются [в большие], большие падают на землю, [ — будто так и с градом]. [При образовании] града этого не может быть, так как замерзшие [капли] не сливаются вместе, подобно жидким. Ясно поэтому, что вверху удержались довольно крупные капли, иначе замерзшие [градины] не были бы столь [больших] размеров.

Некоторым причина этого явления и его происхождение представляются [следующим образом]: когда облако оттесняется вверх, где отраженные от земли лучи уже не имеют силы и где потому холоднее, вода, попав туда, замерзает, потому-то летом и в теплых краях град выпадает чаще, ведь тепло оттесняет облака дальше от земли³⁸. Однако на очень возвышенных местах град весьма редок. А [по их учению], должно [быть наоборот], подобно тому как мы видим, что снег особенно обилен на возвышенностях. Далее, много раз можно было наблюдать облака, проносящиеся с громким шумом над самой землей, так что слышавшим и видевшим они внушали ужас, как предвестие чего-то еще более [страшного]. Бывало, однако, и так, что град выпадал обильный, [градины] были невероятных размеров и не округлые, между тем как облака с таким градом появлялись безо всякого шума. Объясняется это тем, что падение [градины до земли] не занимает долгого времени, ибо замерзание вопреки тем [исследователям] произошло недалеко от земли, [а не наверху]. Действительно, для образования крупного града необходима чрезвычайно [сильная] причина замерзания (a что град есть лед — это ясно всякому). Крупные градины не [бывают] круглыми, а это доказывает, что они застыли недалеко от земли, ведь, падая с большой высоты, они при долгом падении обтесываются и очертания становятся круглыми, а размеры меньшими.

Ясно, таким образом, что не оттеснение [облака] в верхние холодные области обусловливает замерзание [капель].

А поскольку мы знаем, что тепло и холод теснят друг друга (поэтому в теплую погоду под землей холодно, а в морозную — тепло), то так же следует представлять себе и явления в верхних областях. Так что в более теплые времена года холод оттесняется внутрь [облака] окружающим [его] теплом, и случается, что из облака скоро выпадает дождь. Дождевые капли поэтому в теплые дни намного крупнее, чем зимой, и дождь становится ливнем; ливнем он называется тогда, когда это дождь сплошной, а сплошной он из-за быстроты сгущения. Происходит, таким образом, как раз обратное тому, что утверждает Анаксагор. Он говорит, что это случается, когда [облако], поднимаясь, входит в холодные слои воздуха, а по нашему [мнению] — когда [оно] опускается в теплые, и тем скорее, чем [они] теплее. И вот, когда внешнее тепло еще больше со всех сторон теснит холод внутрь [облака], он замораживает созданную им воду, и образуется град. Это происходит, когда вода замерзает быстрее, чем упадет на землю. Действительно, если падение [до земли] занимает известное время, а холод столь велик, что замораживает за меньшее [время], то ничто не препятствует замерзанию [капель] на высоте, раз уж на него уходит меньше времени, чем на падение вниз. И чем ближе к земле и чем плотнее сгущение, тем обильнее ливни, тем крупнее дождевые капли и градины, так как путь до земли короток. По этой же причине крупные капли не падают частым [дождем]. Град реже бывает летом, чем весной и осенью, хотя и чаще, чем зимой, потому что летний воздух сравнительно сух, тогда как весной он все еще влажен, а осенью уже увлажнен. Этим же объясняется то, что иногда град выпадает, как уже было сказано, в конце лета.

Быстроте замерзания способствует предварительный подогрев воды, потому что она [тогда] быстрее охлаждается. Многие поэтому, когда хотят поскорее охладить воду, ставят ее сперва на солнце, а жители Понта, когда они, готовясь к лову рыбы, строят на льду шалаши (они ловят рыбу, проделывая отверстия во льду), то обливают тростник горячей водой, дабы он быстрее обледенел. Лед служит им чем-то вроде свинца для скрепления тростника. Между тем в теплых краях и в теплое время года вода, сгущающаяся [в воздухе], быстро нагревается.

По этой же самой причине в Аравии и Эфиопии не зимой, а летом льют проливные дожди, да еще по многу раз на день: ведь [облака] тут охлаждаются быстро из-за сжатия [холода], которое  обусловлено  сильным зноем в этих краях.

Вот то, что мы хотели сказать о причинах и о природе дождя, росы, снега, инея и града.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Теперь поговорим о ветрах и о всевозможных [видах] воздушных течений; кроме того, о реках и о море, и прежде всего о тех затруднениях, которые возникают тут перед нами самими. Между тем как в других случаях, так и в этом не было высказано ничего такого, чего не мог бы сказать и первый встречный.

Существует мнение, что так называемый воздух, когда он движется и течет, есть ветер, когда вновь сгущается — облака и дождь, вода и воздушные течения имеют одну природу, а ветер — это движение воздуха. Вот почему некоторые, притязая на мудрые суждения, утверждают, что все [различные] ветры — это один ветер, потому, дескать, что и весь движущийся воздух один и тот же и, не имея различий, он [только] кажется разным в зависимости от местности, откуда он в каждом отдельном случае дует. Если так рассуждать, то можно и все реки посчитать одной рекой. Так что мнение, высказываемое большинством без всякого исследования, предпочтительнее подобных [выводов] изыскателей. В самом деле, если бы все воздушные потоки точно таким же образом, как и все [реки], вытекали из одного источника, то в таком учении был бы, пожалуй, некоторый смысл. Но если это одинаково и для одного, и для другого случая, то ясно, что весь этот изыск ложен³⁹, тогда как [в действительности] заслуживают внимания [следующие вопросы]: что такое ветер? как он возникает? какова движущая причина [ветров] и откуда они берут начало? и нужно ли представлять себе ветер вытекающим как бы из сосуда, и притом до тех пор, пока оп не опустеет, как мехи, из которых выпустили [вино], или же ветры берут начало в самих себе, как изображают их живописцы?

Иные и возникновение рек мнят подобным [этому]. Вода, мол, испаренная солнцем, выпадая вновь дождем и сосредоточившись под землей, вытекает из большой полости, [причем] либо все реки [текут] из одной [полости], либо каждая река из своей. Никакой воды при этом не образуется, а [просто] запас, собранный в таких вместилищах за зиму, создает все обилие речной влаги. Реки поэтому всегда полноводнее зимой, чем летом, и одни текут постоянно, другие нет. Если благодаря величине полости собирается так много воды, что ее хватает и [она] не исчерпывается, прежде чем опять пойдут зимние дожди, то реки неиссякаемы и текут постоянно. Если же вместилище меньше, то по мере опустошения водоема реки пересыхают, иссякая от недостатка [воды] прежде, чем [влага] вновь придет с неба.

Если кто-нибудь захочет, представив себе количество воды, непрерывно протекающей за день, вообразить, каково ее вместилище, то [станет] очевидным: чтобы вместить всю воду, протекающую за год, его величина должна превышать объем земли или [только] немного ему уступать.

И [хотя] во многих местах земли, несомненно, находится немало таких [скоплений воды], было бы просто нелепо отрицать, что в земле вода образуется из воздуха по той же самой причине, что и над землей. Поэтому, если над землей насыщенный [водяным] паром воздух, охлаждаясь, сгущается в воду, то и в земле, надо полагать, благодаря [заключенному] в ней холоду происходит то же самое; и не только уже выделившаяся вода появляется в земле и течет [наружу,] но [она] образуется там непрерывно. Далее, если иметь в виду не ту воду, что образуется в течение дня, а ту, что есть в наличии, то такая вода (например, некоторые отдельные подземные озера), вопреки утверждениям иных [исследователей], не служит источником рек. Нет, так же как в пространстве над землей образуются малые капли, сливаются затем с другими и, наконец, [большое] количество дождевой воды падает вниз, так и в земле сливаются поначалу мелкие [частицы воды] и, [когда] земля как бы сцеживает их в одно [место], оказываются истоками рек. Это ясно из опыта: когда занимаются орошением, воду проводят по рвам и подземным ходам, [используя то, что] верхние слои земли как бы потеют. Поэтому мы видим, что речные потоки стекают с гор, причем больше всего рек и самые крупные стекают с самых больших гор. Так и родники по большей части соседствуют с горами и возвышенностями, а на равнинах, за исключением рек, [воды] встречается совсем мало. Горные и возвышенные места, как плотная губка, вздымаются [над землей]. Просачиваясь мало-помалу [через такую губку], во многих местах сливаются вместе [частицы]; воды: ведь [возвышенности] принимают большое количество дождевой воды (какая разница, будет ли такое вместилище вогнутым и открытым кверху или выпуклым и перевернутым книзу? ведь и в том и в другом случае [здесь] будет содержаться равный объем тела [воды]), и, охлаждая поднимающийся [водяной] пар, [возвышенности, горы]  сгущают его вновь в воду.

Итак, самые большие реки, как мы сказали, стекают, видимо, с самых высоких гор. Это становится очевидным, если посмотреть описания [или карты] Земли⁴⁰. Эти [карты] составлялись по чужим рассказам, если их составителям не довелось повидать [те или иные края] своими глазами. Итак, мы видим, что в Азии с горы под названием Парнас⁴¹ стекает больше всего рек и самые крупные, а это, по общему мнению, самая высокая гора [в стороне] зимнего восхода. Если перевалить [эту гору], видно внешнее море, чьи пределы неведомы жителям нашей части земли. Так вот, с этой горы стекают среди прочих реки Бактр, Хоасп и Араке, а как часть этой [последней] отделяется Танаис, [впадающий] в Меотийское озеро⁴². И Инд — самая большая из рек — стекает оттуда. С Кавказа среди множества других рек, чрезвычайно многочисленных и полноводных, стекает также Фасис⁴³. Кавказ и по протяженности, и по высоте — самый большой горный хребет [в стороне] летнего восхода. Доказательством его высоты служит следующее: его видно и с так называемых Глубин⁴⁴, и с судна на [Меотийском] озере, а кроме того, третью часть ночи его вершины освещены солнцем, как перед рассветом, так и вновь после заката. Его протяженность [доказывается] множеством поселений, где живет много племен и где, говорят, есть большие озера, <и все же, говорят, все эти поселения, вплоть до самой высокой вершины, хорошо видны)⁴⁵.

С Пирены (это хребет в стране кельтов, [в стороне] раноденственного захода) стекают и Истр, и Тартесс. Последний [впадает в море] за Столпами, а Истр, пересекая всю Европу, [впадает] в Евксинский Понт⁴⁶. Большинство других рек течет на север с Аркинийских гор⁴⁷; в этих краях это самые большие горы по высоте и протяженности. Уже под самой Медведицей, за крайней Скифией, [находятся] так называемые Рипейские горы⁴⁸. Баснословны рассказы об их небывалой величине, однако, как говорят, оттуда стекает больше всего рек, и после Истра самые крупные.

Так и в Ливии с Эфиопских гор текут Эгон и Нисис; с так называемых Серебряных гор — самые большие из рек, носящих имена,— одна под названием Хремет, текущая во внешнее море, и [другая] — исток Нила⁴⁹.

Из рек эллинской земли Ахелой, как и Инах, стекает с Пинда, а все три реки — Стримон, Несс и Гебр — со Скомбра⁵⁰, и еще много рек — с Родопы.

И вот, [можно] обнаружить, что другие [реки] текут точно так же; указанные же [реки] были названы [только] примера ради. Что же касается рек, вытекающих из болот, то почти все эти болота оказываются расположены у подножия гор или там, где местность начинает повышаться.

Таким образом, ясно, что не следует думать, будто реки берут свое начало в отдельных полостях. Иначе вся земля была бы, так сказать, недостаточно вместительна, так же как и область облаков, если бы [действительно] течь надлежало только [уже] существующему  [запасу воды], и вместо того, чтобы частью исчезать, а частью снова возникать, [вода] все время черпалась бы из своих собственных запасов. Расположение источников у подножий гор свидетельствует в свою очередь о том, что в такое место из множества капель мало-помалу стекает влага и пропитывает землю и что таким образом возникают истоки рек.

Тем не менее вовсе не лишено смысла [предположение], что существуют и такие, подобные озерам, места, где содержится много воды, но только они не могут быть столь велики, чтобы все происходило [так, как утверждают эти ученые]⁵¹. Также нет оснований принимать источники, которые можно увидеть, [за истинные истоки] рек, хотя большинство рек действительно текут из таких родников. В самом деле, одинаково [неразумно] считать, что те [озера] или эти ;[видимые источники] — вот все тело   [речной]   воды.

Реки, поглощаемые [землей], показывают, что в земле попадаются такие пропасти и пустоты. Они встречаются во многих местах; так, например, на Пелопоннесе их больше всего в Аркадии. Причина тут в том, что в этой горной [стране] из низин нет стоков к морю; низины заполняются [водой], и, не имея выхода, [влага] под давлением прибывающей сверху воды прокладывает себе путь в глубь [земли]. В Элладе такие [явления] весьма незначительны, однако у подножия Кавказа находится озеро, которое местные жители называют морем⁵². Хотя в него впадает много больших рек, оно не имеет никакого видимого стока и выходит из-под земли [в стране] кораксов, у так называемых Глубин Понта (в этом [месте] море неизмеримой глубины; во всяком случае еще никогда, измеряя глубину, не могли достичь дна). Здесь, почти в трехстах стадиях от берега, на большом пространстве, но не сплошь, а в трех [отдельных] местах на поверхность выходит пресная вода. А в Лигурии [земля] проглатывает реку не меньше Роданы, и она вновь выходит наверх в другом месте⁵³. Родана между тем судоходная река.

ГЛАВА  ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Одни и те же области земли не остаются постоянно либо влажными, либо сухими, но меняют [свои свойства] в зависимости от появления и иссякания рек, Поэтому и суша и моря меняются [местами], и земля не остается на все времена [землей], а море [морем], но там, где была суша, возникает море, а где ныне море, там снова будет земля. Однако эти перемены следует представлять себе происходящими в определенном порядке и через определенные промежутки времени. Начало и причина [этих перемен] в том, что недра земли созревают и старятся, подобно телам растений и животных. Только в этих [последних] такие [изменения] происходят не по частям, а все целиком с необходимостью цветет и погибает, в земле же они возникают то в одной, то в другой части в зависимости от охлаждения и нагревания. Холод же и тепло возрастают и убывают в связи с Солнцем и его передвижением, а от этого части земли приобретают различные свойства; так что до какого-то [предела] они могут оставаться влажными, потом высыхают и вновь стареют, а другие области в свою очередь оживают и увлажняются. Когда местность становится суше, источники с необходимостью исчезают, а, когда это происходит, реки сначала делаются из больших маленькими, а затем пересыхают окончательно; когда же и реки перемещаются и, исчезая в одних местах, соответственно появляются в других, тогда море [тоже] должно претерпеть изменение. И вот, там, где под напором рек оно наступает на берег, отступив, обязательно оставляет сухую землю; а там, где [море], заполняемое речными наносами, высыхало, там вновь должны появиться озерки воды⁵⁴.

Но поскольку всякое естественное становление на земле происходит постепенно и в сроки, несравненно длиннее нашей жизни, эти [явления] нам незаметны, и [даже] гибель и уничтожение целых народов происходят прежде, чем [удается] засвидетельствовать от начала и до конца какую-нибудь из таких перемен. Наиболее опустошительное и быстрое истребление [людей] приносят войны, а кроме того, болезни и недород. Недород может быть страшным [бедствием], а может ;[действовать] постепенно, так что [даже] переселение таких народов проходит незаметно: ведь одни покидают свои края, другие же остаются до тех пор, когда земля уже никого не может прокормить. Таким образом, от начала [переселения] до его завершения проходит, видимо, слишком долгий срок, чтобы какие-то воспоминания могли сохраниться, и даже еще при жизни последних обитателей память об этом за давностью стерлась. Надо полагать, что таким же образом осталось неизвестным, когда то или иное племя впервые переселилось в места, которые, меняясь, из болотистых и сырых становятся сухими. Ведь и в этом случае население прибывает постепенно в течение долгого времени, так что забывается, кто были первые [поселенцы] , когда [это было] и как выглядели [эти] места, когда сюда пришли.

Так случилось и в Египте. Эта страна, видимо, становится все суше и суше, а вся почва [ее] создана наносами Нила. Но поскольку соседние народы расселялись здесь по мере того, как болота мало-помалу высыхали, долгое время скрыло начало [этих изменений]. Мы видим, однако, что все устья [Нила], кроме Канопского, созданы не рекой, а руками человека. В древности же, что [теперь] зовется Фивами, и был [весь] Египет; последнее подтверждает и Гомер, хотя он, так сказать, ближе к нам, чем эти изменения⁵⁵. Он ведь упоминает только Фивы, как будто Мемфис либо вовсе еще не существовал, либо не был еще таким крупным [городом]. Скорее всего так оно и было: ведь нижнее [течение Нила] заселялось позже верхнего, потому что поблизости от мест отложения ила болота должны сохраняться дольше, ведь вновь образованная [суша] заболачивается всегда больше. Но такая почва меняется и вновь делается плодородной. Итак, одни края по мере осушения становятся цветущими, а другие, прежде благоденствовавшие, рано или поздно превращаются в засушливые и оскудевают.

Это и произошло в Элладе в округе Аргоса и Микен. Во времена Троянской войны болотистая Арголида могла прокормить только небольшое население, а Микенская земля процветала и была поэтому больше прославлена. Ныне же по приведенной выше причине [все обстоит как раз] наоборот: один край совершенно бесплоден и безводен, а [земли] другого, некогда бесплодные из-за болот, стали теперь пригодны для возделывания. Следует поэтому полагать, что и с большими пространствами, и с целыми странами должно происходить то же самое, что и с этой маленькой областью.

И вот недальновидные люди считают причиной всех явлений (pathemata) такого рода изменчивость (metabole) Вселенной, [полагая], что Небо [подвержено] становлению. Потому-то они говорят, что и море делается меньше от высыхания, так как теперь, [дескать], встречается больше таких [высохших] мест, чем прежде⁵⁶. Это и верно и неверно. Действительно, все больше суши появляется там, где прежде была вода, но происходит тем не менее и обратное: стоит [только] понаблюдать, как обнаружится, что море во многих местах наступает на сушу. Однако причиной этого не следует считать становление мира: смешно ведь по этим малым и несущественным переменам [заключать] об изменчивости Вселенной, ведь объем и величина Земли, разумеется, ничто в сравнении со всем Небом; причину всего этого следует полагать в том, что в предназначенную судьбой пору через некий большой срок, подобно зиме в смене времен года, наступает великая зима и приходят изобильные дожди⁵⁷. Это не всегда случается в одних и тех же местах, а подобно, например, так называемому Девкалионову потопу: он происходил преимущественно в Элладе, причем в древних  ее землях, т. е. в округе Додоны и [реки] Ахелоя, которая часто меняла свое русло. Там жили селлы⁵⁸ и те, кто назывался тогда греками, а ныне зовутся эллинами. Р1так, всякий раз, как возникает такой преизбыток дождевой воды, можно быть уверенным, что его хватит надолго. И в наше время одни реки текут постоянно, другие нет. Некоторые объясняют это величиной подземных пропастей, а мы — величиной возвышенностей, их плотностью и охлажденностью, ибо [именно] они и получают, и задерживают, и производят больше всего воды, тогда как, если горные образования мало возвышаются над местностью, пористы, каменисты или глинисты, [вода] исчезает скорее. Тогда, надо думать, там, где осадки очень значительны, создается как бы область постоянной влажности. С течением времени местности [второго рода] высыхают больше, а первого — меньше, пока тот же самый кругооборот не начнется сызнова.

Поскольку некоторые перемены Вселенной необходимо имеют место (но все же не возникновение и не уничтожение, если только Вселенная пребывает [вечно]), то невозможно, как мы утверждаем, чтобы одни и те же местности либо постоянно орошались морем и реками, либо были [постоянно] безводны. Это подтверждается вот чем: земля египтян, которых мы считаем самыми древними людьми, вся, видно, имеет [особое] происхождение, будучи создана рекою. Это ясно всякому, кто посмотрит на их землю. Достаточное тому доказательство есть и около Красного моря. Один из царей попытался соединить каналом [море с Нилом]. (Немалую выгоду можно было бы извлечь, конечно, из судоходства на всем этом пространстве. Говорят, что первым из древних принялся за это дело Сесострис.) Но обнаружилось, что море [расположено] - выше земли, поэтому сначала Сесострис, а потом Дарий прекратили рытье, опасаясь испортить речную воду, смешав ее с морской⁵⁹. Итак, совершенно ясно, что прежде здесь было одно сплошное море. Поэтому Ливия — страна святилища Аммона — странным образом оказывается ниже и глубже побережья⁶⁰. По всей видимости, наносы ила образовали озера и сушу, но, высохнув с течением времени, вода, оставшаяся в озерах и заболоченная, теперь уже пропала. Действительно, у берегов Меотийского озера речные наносы настолько разрослись, что теперь купцы отправляются туда на судах гораздо меньших размеров, нежели лет шестьдесят тому назад. Итак, исходя из этого, легко прийти к выводу, что, подобно многим [другим] озерам, это озеро тоже вначале было создано реками и что в конце концов оно должно   целиком   высохнуть.

Далее, благодаря наносам Боспор обладает постоянным течением; своими глазами можно видеть, каким образом это происходит. Всякий раз, как течение создает у азиатского берега отмель, позади нее сначала образуется маленькое озерцо, которое затем высыхает, а потом новая отмель образуется перед первой и новое озеро, и так это повторяется снова и снова. Поскольку это повторяется часто, со временем Боспор должен стать узким, как река, чтобы наконец вовсе пересохнуть.

Итак, раз время бесконечно, а Вселенная вечна, то, очевидно, ни Танаис, ни Нил не текли всегда, но в давние времена места, откуда они вытекают, были сухи. Ведь действию рек положен предел, а время его не имеет. То же самое можно сказать и о других реках. Но если реки в самом деле возникают и исчезают, а одни и те же местности не остаются влажными постоянно, то в соответствии с этим должно меняться и море. И поскольку море всегда в одном месте отступает, а в другом наступает, ясно, что и на всей Земле море и суша не остаются сами собою, но со временем одно превращается в другое.

Итак, мы разъяснили теперь, что одни и те же части Земли не остаются всегда либо сушей, либо судоходными водами и по какой причине это так, а кроме того, почему одни реки текут постоянно, а другие нет.

Примечания к книге первой

1  Аристотель ссылается на свои курсы лекций, в которых излагались перечисленные им вопросы и которые, согласно его лекционному плану, должны были предшествовать «Метеорологике». Это — «Физика», «О небе» и «О возникновении и уничтожении». — 445.

2  Неясно, кто эти «все», о которых пишет Аристотель. В дошедших до нас текстах термин «метеорология» впервые встречается у Платона в «Федре» (269 е). — 445.

3  Престер, или огненный вихрь,— нечто, не поддающееся отождествлению с каким-либо из известных нам метеорологических явлений (см. III 1, 339 а 4). Примерно в том же значении «престер» встречается в одном из фрагментов Гераклита (DK 22, В 31). — 445.

4  «...одни и те же тела» — это, конечно, не молнии и т. д., а элементы — огонь, вода и воздух. — 445.

5  «О возникновении и уничтожении»   II  2—3. — 446.

6  Аристотель противопоставляет здесь небесный эфир с его вечным круговым движением прочим четырем элементам, для каждого из которых отведено некоторое «естественное» место в подлунном мире. Подробнее об этом в трактате «О Небе» I 2—4. — 446.

7  См. «О Небе» и «О возникновении и уничтожении», на которые Аристотель ссылается в предыдущей главе. — 446.

8  По поводу относительной малости Земли см. «О Небе» II 14, 297 в 30 — 298а 20. — 447.

9  Ср. «О Небе» I 3, 270 в 20-25. — 447.

10  Представление о внешней огненной сфере космоса разделялось многими греческими мыслителями от Анаксимандра до Платона. — 447.

11  Так, например, Гераклит утверждал, что поперечник солнца равен одному футу (DK 22, В 3). — 448.

12  «О Небе» II 7.-448.

13  О взаимопревращаемости элементов см. «О возникновении и уничтожении» II 4—6. — 448.

14  Речь идет об «естественных» перемещениях элементов, стремящихся к центру космоса или соответственно к его периферии («О Небе» I 2—4 и др.). — 449.

15 В некоторых рукописях здесь стоит: «природа водяного пара влажна и горяча»; этой версии, принятой в берлинском издании Bekker'a, придерживаются также Fobes и Strohm, С другой стороны, Ross, ссылающийся на другие места, где идет речь о водяном паре (напр., 360 а 23), считает более логичным чтение «влажна и холодна»; с ним согласны Tricot, Leo и During. Аргументы Ross'a представляются нам убедительными. — 450.

16  Круговой поток воздуха вокруг земного шара, обусловленный в конечном счете круговращением небесного свода, не имеет, по мнению Аристотеля, ничего общего с ветрами, дующими над поверхностью земли, теория которых развивается им во второй книге  «Метеорологики»   (4—6). — 450.

17  Неясно, о каком сочинении здесь может идти речь. В дошедших до нас трактатах «О душе» и «Об ощущении; не содержится ничего подобного. — 450.

18  Причудливые наименования для различного рода болидов — явлений чрезвычайно редких, но о которых  Аристотель пишет так, как если бы они были чем-то обычным и общеизвестным. — 451.

19  Теория двух родов испарений — влажного и сухого, из которых первое именуется паром (atmis), а второе — пневмой (pneuma), занимает центральное место в первых трех книгах «Метеорологики». Будучи по существу совершенно неверной, она тем не менее с величайшей настойчивостью используется Аристотелем для объяснения самых разнообразных метеорологических  и  даже  астрономических   (кометы!)   явлений. — 451.

20  Комментаторы и исследователи Аристотеля до сих пор недоумевают, какие именно явления описываются здесь столь красочно. Некоторые полагают, что в этой главе речь идет о северных сияниях, однако сомнительно, чтобы сам Аристотель мог их когда-нибудь наблюдать. — 453.

21  Древнейшая из известных нам теорий комет. Она могла появиться лишь в то время, когда ни планеты, пи кометы еще не были объектами сколько-нибудь систематических наблюдений. — 454.

22  Звезда Гермеса — Меркурий. — 454.

23  Гиппократ Хиосский — крупнейший математик середины V в. до н. э., один из творцов дедуктивной геометрии. Книга о кометах была написана, по-видимому, его учеником Эсхилом, о котором нам в остальном ничего неизвестно. — 454.

24  Термином «отставание» греческие астрономы обозначали так называемое «обратное движение» планет по отношению к неподвижным звездам. В теории комет Гиппократа — Эсхила, как разъяснил еще Филопон, речь идет об «отставании» не от неподвижных звезд, а от Солнца. На большей части своей орбиты комета (подобно Меркурию) находится в лучах солнца и потому не видна; она становится видимой лишь при ее максимальном удалении от солнца, а это происходит всякий раз по завершению ею полного оборота по орбите. — 455.

25  Большое землетрясение в Ахайе, уничтожившее города Гелика и Бура, произошло в 373—372 гг. до и. э.; о нем позднее писали Павсаний и Сенека. Появление многих комет во время землетрясения следует считать, конечно, чистой легендой. — 455.

26  Январь — февраль 427—426  гг.  до  н.  э. — 455.

27  Т. е. Эсхил и Гиппократ. — 456.

28  Известный из психологии факт «периферийного зрения». Неясно, впрочем, о каком именно «хвосте» здесь идет речь; возможно, что Аристотель имеет в виду большую туманность в созвездии Ориона, легко различимую невооруженным глазом. — 456.

29  373—372 гг. до н. э., когда произошло землетрясение в Ахайе. — 456.

30  Юпитер. — 456.

31 «Метеорологика» III 3. — 458.

32  Метеорит, упавший в 468—467 гг. до п. э. и привлекавший внимание Анаксагора (DK 49, А 11—12). В отличие от Анаксагора Аристотель не верил в то, что камни могут падать с неба. — 459.

33  См. прим. 25 и 29. — 459.

34  341-340 гг. до н. э. — 459.

35  Аристотель хочет сказать, что Млечный Путь относится к самой большой из небесных сфер, а именно к сфере неподвижных звезд. — 460.

36 Имеется в виду теория комет Гиппократа — Эсхила, о которой речь шла выше. — 460.

37  Будучи конспектом лекций, «Метеорологика», как и другие   трактаты  Аристотеля,   содержит   ссылки  на   рисунки

или   чертежи,   которые   демонстрировались   по   ходу   изложения. — 462.

38  По-видимому, это точка зрения Анаксагора; см. ниже — 348 в 12 (DK 59, А 85). — 466.

39  Аристотель предвосхищает результат дальнейших рассуждений, из которых следует, что реки не могут течь из одного источника, стало быть, теория не обладает искомой стройностью. Изыск — compseuma. — 468.

40  Судя по всему, последующее изложение сопровождалось демонстрацией географической карты. Согласно преданию, первая карта ойкумены (населенных районов Земли) была составлена философом Анаксимандром в середине VI в. до п. э. Более точные сведения имеются в карте Гекатея Милетского. Сведения, сообщаемые в «Метеорологике» Аристотелем, отражают уровень географических знаний греков непосредственно перед походами Александра Македонского. — 470.

41  Парнас (более позднее название — Паропамис) — горный массив в Центральной Азии, возможно, Гиндукуш. — 470.

42  Внешнее море — Индийский океан, который, по мнению Аристотеля, был восточным пределом ойкумены. Бактр (по-видимому, Аму-Дарья) — река, от которой получила свое па-звание страна Бактрия; Хоасп — у Геродота «река, на которой находится город Сузы» (V 52), т. е. река Карун, впадающая в дельту Тигра. Но некоторые исследователи полагают, что Аристотель имеет здесь в виду другую реку, может быть, приток Инда — Кабул. Арке — скорее всего Сыр-Дарья, ответвлением которой Аристотель считает Танаис (Дон), впадающий в Меотийское озеро, т. е. в Азовское море. — 470.

43  Рион. — 470.

44  Глубинами греки называли юго-восточную часть Черного моря (Понта). См. ниже 351 а 12. — 470.

45  Последняя, маловразумительная часть фразы атетируется большинством исследователей. — 470.

46  Истр — Дунай; его длина сильно преувеличена Аристотелем.  Тартесс — по-видимому,   Гвадалквивир. — 470.

47  Под Аркинийскими (Герцинскими) горами Аристотель подразумевает всю совокупность горных хребтов Центральной Европы, включающую Альпы и Карпаты. Реки, текущие на север,— это,  очевидно,   Рейн,   Эльба,  Одер,  Висла. — 470.

48  Рипейские горы — легендарные горы, находившиеся якобы на северной окраине ойкумены (см. II 1, 354а 27—32).— 470.

49 Эгон и Нис не удается идентифицировать с какими-либо из известных нам рек. Серебряные горы, позднее называвшиеся Лунными горами, помещались греками где-то в Центральной Африке. Хремет— предположительно Сенегал; главный приток Нила — Белый Нил. — 471.

50  Скомбр — гора или горный массив в западной Фракии, упоминается, помимо этого места, только у Фукидида (II 98, 4), Несс — Мест; Гебр — теперь р. Марица. — 471.

51  Аристотель критикует хтоническую концепцию происхождения наземных вод, в числе адептов которой был, по-видимому, и Анаксагор. — 471.

52 Это не может быть Каспийское море, как думают некоторые  исследователи.  Вероятнее  всего  здесь  имеется  в  виду большое пресное озеро, например озеро Ван. — 472.

53  Речь идет здесь, предположительно, о реке По. Родина — Ропа. — 472.

54  Очень неясное место, текст которого дошел до нас, по-видимому, в испорченном состоянии. Мысль Аристотеля, по всей вероятности, состоит в следующем: образование наносов в устьях рек приводит к оттеснению моря, которое, отступив, оставляет после себя сухую землю, одновременно затопляя другие прибрежные области, но, когда эти реки пересохнут, образовавшаяся ранее область суши снова будет затоплена морем. — 473.

55  «Илиада» IX 381; «Одиссея» IV 83—85, 229 и далее; XIV 245, 295. — 473.

56  Гипотезу постепенного высыхания морей развивали Анаксимандр, Анаксагор, Демокрит. В данном месте Аристотель полемизирует прежде всего с Демокритом (см. ниже II 3, 356 в 4—357 а 3). — 474.

57  Идея периодически повторяющихся катаклизмов, возможно связанная с вавилонской идеей «большого года», была старой идеей, встречающейся, в частности, в ряде диалогов Платона («Тимей» 22 b — с, 23 а — b, «Критий» 100, «Законы» 677 а).— 474.

58  Упоминаемые в «Илиаде» (XVI 234 и далее) селлы были жрецами храма Зевса в Додоне, считавшегося старейшей святыней Греции. — 475.

59  Проект капала, о котором пишет Аристотель, был осуществлен уже в III в. до н. э. при Птолемее II. Канал шел от Нила около Бубастиса к Горьким озерам, а оттуда на юг к Красному морю. Трудности, связанные с разностью уровней, были преодолены, согласно свидетельству Дидора, путем создания системы шлюзов. — 475.

60  Так называемая «Каттарская впадина». — 475.