В. А. Бронштэн

КЛАВДИЙ  ПТОЛЕМЕЙ

* Предисловие * Глава 1 - Место и время действия * Глава 2 - Астрономия в Вавилоне и Греции до Гиппарха * Глава 3 - Астрономические исследования Гиппарха * Глава 4 - Краткое содержание  «Альмагеста» * Глава 5 - Мировоззрение  Птолемея * Глава 6 - Небесная сфера: расчеты и измерения * Глава 7 - Теория движения Солнца * Глава 8 - Теория движения Луны * Глава 9 - Звездный каталог * Глава 10 - Теория движения планет * Глава 11 - «Преступление Клавдия Птолемея» * Глава 12 - Работы Птолемея в области географии * Глава 13 - Работы Птолемея в области оптики * Глава 14 - Математика и музыка * Глава 15 - Птолемей и астрология * Глава 16 - Судьба  «Альмагеста» * Глава 17 - От эпициклов Птолемея к законам Кеплера * Птолемеи и Коперник (послесловие редактора) * Литература *

Глава 5

Мировоззрение Птолемея

«Истинные философы, Сирус¹, были, я полагаю, совершенно правы, отличая теоретическую часть философии от ее практической части» — такими словами Птолемей начинает «Альмагест» [17. С. 35]. И дальше он проводит ту мысль, что, прежде чем приниматься за какую-либо практическую задачу, надо ясно представить себе общий смысл явлений, которые хочет анализировать и объяснять исследователь.

«Даже практическая философия,—продолжает Птолемей,— прежде чем стать практической, оказывается теоретической, несмотря на то, что очевидно большое различие между обеими; в первую очередь, для многих людей возможно обладать некоторыми из моральных достоинств, даже не обучаясь им; далее, в первом случае (практической философии) извлекают большую прибыль из постоянной практики в реальных делах, тогда как в другом случае (теоретической философии) — путем совершенствования в теории».

Деление философии на теоретическую и практическую заимствовано Птолемеем у Аристотеля. Надо сказать, что в ту эпоху (и много позднее тоже) философией называли науку о природе вообще. Теоретическая философия делилась на три раздела: теологию, математику и физику. Это деление принимает и Птолемей.

«Первопричину первого движения вселенной, попросту говоря, можно рассматривать как некое невидимое и неподвижное   божество;   раздел  теоретической  философии, изучающий это, может быть назван теологией, поскольку этот вид деятельности можно представить себе только где-то высоко, вплоть до высочайших пределов вселенной, и он полностью отделен от ощутимой реальности»,— пишет Птолемей [17. С. 35-36].

Дальше он дает определения физики и математики. Физика, по Птолемею, изучает материю и вечно движущуюся природу, а также качества типа «белый», «влажный», «сухой», «теплый» и им подобные, относящиеся к разложимым на составные части телам, находящимся под сферой Луны (как принято говорить, «в подлунном мире»), «Надлунный мир» — область приложения математики.

Математика, по Птолемею, изучает числа, а также форму, размеры, место, время и другие свойства, выражаемые числами. И не случайно свое сочинение он назвал математическим построением.

В своем мировоззрении Птолемей почти точно следует Аристотелю. И дело, разумеется, не столько в геоцентризме обоих, сколько в их взгляде на основные категории бытия. Вслед за Аристотелем Птолемей считает все сущее состоящим из материи, формы и движения, причем ни одна из этих категорий не может существовать без двух других. Это значит, что материя не может существовать без движения и движение нельзя себе представить без материи.

Классики марксизма высоко оценивали учение Аристотеля о категориях бытия. Как отмечал Ф. Энгельс, в этом учении нашла свое яркое выражение диалектическая концепция развития. Он писал: «Два философских направления: метафизическое с неподвижными категориями, диалектическое (Аристотель и особенно Гегель) — с текучими...»².

В своем конспекте «Метафизики» Аристотеля В. И. Ленин отмечал его материалистический подход как к вопросу о реальном существовании вещей, так и к классификации наук. «Прелестно! Нет сомнений в реальности внешнего мира»,—записывает В. И. Ленин³. Очевидно, что этот отзыв может быть распространен и на взгляды Птолемея.

Однако и Аристотель, и Птолемей не были ни последовательными материалистами, ни последовательными диалектиками.  «Путается человек именно в диалектике общего и отдельного, понятия и ощущения etc., сущности и  явления  etc.» — пишет  об  Аристотеле   В. И. Ленин⁴.

Уже из приведенных выше выдержек из «Альмагеста» ясно, что Птолемей допускал (вместе с Аристотелем) «первый толчок», допускал существование божества. Но это божество играет во взглядах Птолемея весьма ограниченную роль: оно только создало и пустило в ход «небесный механизм», управляющий движениями светил небесных. Больше о боге и о его влиянии на процессы во Вселенной в «Альмагесте» не говорится ничего.

Более того, приведя описанную выше схему классификации наук, Птолемей отдает явное предпочтение математике перед теологией и физикой. Вот как он это аргументирует: «Из всего этого мы заключаем, что первые два раздела теоретической философии должны быть названы скорее предположениями, чем знанием: теология — вследствие ее совершенно невидимой и неуловимой природы, физика — вследствие непостоянной и неясной природы материи ...только математика может обеспечить надежное и нерушимое знапие для ее энтузиастов при условии строгого к ней подхода» [17. С. 36].

Не приходится удивляться столь критическому суждению Птолемея о физике. Тогда физика переживала свое детство, даже младенчество, а природа материи действительно была неясна. О свойствах материи судили чисто качественно. Было общепринято предложенное еще Гераклитом (ок. 544—484 до н. э.) разделение всех веществ на четыре элемента: землю, воду, воздух и огонь. Аристотель изобразил даже четыре сферы, расположенные концентрически снизу вверх: сфера земли, сфера воды, сфера воздуха и сфера огня. Земля — холодная и сухая, вода — холодная и влажная, воздух — теплый и влажный, огонь — теплый и сухой. За сферой огня следует уже сфера Луны, а затем —сферы других планет и сфера звезд [21].

Несмотря на то что Птолемей и сам занимался некоторыми вопросами физики (например, оптикой), он отдает решительное предпочтение математике и астрономии. В дальнейшем он применит эти точные науки для нужд географии, точнее, геодезии, а математику — еще и к теории музыки!

Не лучше, чем к физике, выглядит отношение Птолемея и к теологии. Теология в его описании предстает перед нами как нечто столь же возвышенное, сколь и неясное. Правда, у Птолемея есть целый труд, посвященный астрологии,— «Четырехкнижие» [117], но не следует отождествлять приверженность к астрологии с отношением к религии. В «Четырехкнижии» Птолемей пытается обосновать некие физические воздействия небесных светил на земные явления, иначе говоря, он пытается подвести некоторый физический «базис» под астрологические представления. Этот вопрос мы рассмотрим отдельно (в гл. 15), здесь же для пас важно то, что астрология Птолемея не была основана на религиозных представлениях.

Таким образом, по своим религиозным убеждениям Птолемей был весьма умеренным деистом, иначе говоря, он признавал существование бога, но не приписывал ему никаких конкретных функций, за исключением создания мира и «первого толчка».

С этой точки зрения историческим курьезом является то обстоятельство, что спустя тысячу лет учения Аристотеля и Птолемея были официально признаны христианской церковью как истинные. Правда, произошло это далеко не сразу. Первые переводы трудов Аристотеля и Птолемея на латинский язык появились в Европе в конце XII в; это были переводы с арабского. Переводы работ Аристотеля непосредственно с греческого были сделаны (Вильгельмом Мербекским) уже в 60-х годах XIII в. Вскоре после этого взгляды Аристотеля подверглись жестоким нападкам со стороны доминиканцев, в первую очередь Альберта Великого (1206—1280) и Фомы Аквинского (1225—1274). Вместе с тем оба они приложили немало усилий, чтобы с помощью хитроумно составленных комментариев приспособить, адаптировать учение Аристотеля к канонам христианской религии. Альберт Великий положительно относился и к системе мира Птолемея [52]. В начале XIV в. она приобрела известное влияние в христианском мире, а в середине XIV в. получила полное признание сначала во Франции, а потом и в других странах⁵.

Причин такого отношения христианской церкви к сочинениям «язычников» Аристотеля и Птолемея было несколько. Одна из них состояла в том, что учения обоих ученых были основаны на геоцентрической системе мира, полностью удовлетворявшей догмам христианства о том, что человек создан богом по своему образу и подобию, а потому он должен жить на неподвижной Земле, в центре мира. О других причинах мы скажем ниже.

Рассмотрим геоцентризм Птолемея, опираясь на его собственное изложение в I книге «Альмагеста». Доказав, что небесный свод подобен сфере (что позволяет использовать для определения видимых положений светил сферические координаты), а также, что и Земля имеет форму шара (что тоже позволяет применять сферические координаты точек земной поверхности: долготу и широту), Птолемей переходит к доказательству того, что Земля находится в середине небесного свода, в центре небесной сферы [17. С. 40-42].

Птолемей доказывает это утверждение от противного. Если Земля не находится в центре небесной сферы, то она должна быть либо смещена к одному из полюсов мира, либо вообще не должна находиться на оси мира. В первом случае горизонт делил бы небесную сферу на две неравные части (та, что прилегает к ближайшему полюсу, была бы меньше), во втором случае звезды при вращении небесной сферы то приближались бы к Земле, то удалялись бы, меняя свой блеск, а Солнце и Луна — видимые размеры. Поскольку ни то, ни другое не наблюдается, значит, Земля находится в центре небесной сферы. Дальше Птолемей доказывает (совершенно правильно), что размеры Земли ничтожно малы по сравнению хотя бы со сферой «неподвижных звезд», что ее по сравнению с этой сферой можно принимать за точку. Доказательство состоит в том, что из разных мест земного шара небесные светила кажутся одинаковых размеров в любое время. Это означает, что размеры Земли действительно ничтожно малы по сравнению с расстояниями до небесных тел [17. С 43].

Доказательства центрального положения Земли, которые мы только что привели, основаны на двух ошибочных предположениях. Во-первых, это предположение о том, что размеры небесной сферы, хотя и очень велики, но конечны, а потому смещение Земли внутри небесной сферы к одному из полюсов приведет к неравенству северного и южного сегментов (здесь уже нельзя сказать «полусфер»). Во-вторых, это предположение, что суточное вращение небесной сферы происходит само по себе, независимо от Земли. Но мы знаем, что это вращение является лишь отражением реального вращения Земли вокруг оси, а потому второе предположение Птолемея ошибочно в своей основе. Что касается первого предположения, то несомненно, что Птолемей обсуждал все возможные последствия сдвига Земли из центра сферы, пользуясь моделью, где маленький шарик (Земля) находился внутри большого полого шара (небесной сферы). Мы знаем, что расстояния до звезд настолько велики, что даже движение Земли вокруг Солнца по орбите диаметром 300 миллионов километров не приводит к заметным смещениям звезд. Эти смещения (годичные параллаксы звезд) оказались столь малы, что понадобилось 17 столетий после Птолемея и два с лишним столетия после изобретения телескопа, чтобы они смогли быть обнаружены⁶.

После доказательства центрального положения Земли Птолемей доказывает ее неподвижность в пространстве. В самом деле, утверждает он, если бы Земля имела какое-либо движение, она бы смещалась со своего центрального положения, и тогда имели бы место те же эффекты, как и в случае нецентрального положения Земли относительно небесной сферы. Но так как эти эффекты не наблюдаются, значит, Земля неподвижна [17. С. 43-45].

Вторым доказательством неподвижности Земли, которое приводит Птолемей, является вертикальное свободное падение тел во всех местах Земли. Все тела стремятся к центру, и поскольку они падают вертикально вниз на всех широтах Земли, значит, она и есть этот центр., И если бы земная поверхность не преграждала путь падающим телам, они падали бы дальше вниз, до самого центра Земли. И хотя Земля велика и тяжела, не следует удивляться тому, что она никуда не падает и не требует опоры. Ведь Земля мала по сравнению с Вселенной, которая оказывает на нее равномерное давление со всех сторон, а потому Земля и не может никуда сдвинуться. Земля тяжелее известных нам падающих тел, а потому, если бы она тоже могла куда-нибудь падать, она падала бы быстрее⁷, и мы не могли бы этого не заметить.

Здесь же Птолемей объясняет понятия верха и низа: низ — это направление к центру Земли, верх — направление, ему противоположное. Тяжелые, плотные тела стремятся вниз, легкие, разреженные — вверх. Направления «вверх» и «вниз» различны в разных пунктах Земли [17. С. 45].

Дальше Птолемей вступает в полемику со сторонниками вращательного движения Земли, не называя их, правда, по именам. Очевидно, он имеет в виду Гераклида Понтийского и Аристарха Самосского, считавших, что суточное вращение совершает Земля, а не небо. Птолемей признает, что среди небесных явлений нет ничего, противоречащего гипотезе о вращении Земли, но совсем иначе обстоит дело с явлениями на земле и в воздухе. «Они должны допустить,—пишет Птолемей,—что вращательное движение Земли должно быть самым быстрым из всех движений, связанных с ней, учитывая, что Земля должна совершать одно обращение за столь короткое время; в результате все предметы, не опирающиеся на Землю, должны казаться совершающими такое же движение в обратном направлении; ни облака, ни другие летающие или парящие объекты никогда не будут видимы движущимися на восток, поскольку движение Земли к востоку будет всегда отбрасывать их, так что эти объекты будут казаться движущимися на запад, в обратном направлении» [17. С. 45]. Даже если предположить, рассуждает далее Птолемей, что и воздух движется в том же направлении и с той же скоростью, что и Земля, плавающие и парящие в воздухе тела не должны следовать его движению. Если же они связаны с воздухом так, что следуют его движению, то нам они казались бы неподвижными, чего на самом деле нет.

Так Птолемей «опровергает» взгляды сторонников вращения Земли. Некоторые его доводы сейчас могут показаться наивными, но не надо забывать, что и полтора тысячелетия спустя именно к таким доводам прибегали противники Коперника и Галилея. Именно эти доводы заставляет Галилей в своих «Диалогах» приводить защитника   системы   Птолемея — Симпличио  [42].

Птолемей не обсуждает предположения Аристарха о движении Земли вокруг Солнца. По-видимому, покончив с гипотезой о вращении Земли вокруг оси, он не счел нужным даже упоминать о более сложном и крупномасштабном движении Земли. Тем более, что приведенные им аргументы говорили вообще против любого движения Земли.

Но в приведенных выше рассуждениях Птолемея, кроме тех наивных аргументов, о которых мы говорили, есть и здравые мысли. Так, подчеркнем мысль Птолемея, что ход небесных явлений не противоречит гипотезе о вращении Земли. Птолемеи прав и в том, что вращательное движение Земли быстрее всех прочих известных в ту эпоху движений. Если бы он попробовал вычислить ее скорость (а у пего были для этого все необходимые данные: окружность Земли по Эратосфену и широта Александрии), он нашел бы эту величину равной 385 м/с, что в десять раз быстрее ураганного ветра. Но он не мог понять, что воздух увлекается вращением Земли, а все плавающие или летающие в воздухе тела тоже участвуют во вращении Земли.

Таким образом, Птолемей предстает перед нами как последовательный геоцентрист. Но свой геоцентризм он старается обосновать соображениями, основанными на физике явлений, а не схоластическими рассуждениями или ссылками на авторитеты.

Геоцентризм Аристотеля и Птолемея был нужен христианской церкви по трем причинам. Во-первых, на геоцентрическом мировоззрении «держался» основной догмат христианства — догмат искупления⁸, а также ряд других положений Библии, терявших смысл, если признать Землю движущейся, а тем более рядовой планетой. Во-вторых, система Птолемея как бы согласовывала геоцентризм с математическим объяснением видимых движений Солнца, Луны и планет. В-третьих, для большинства людей неподвижность и центральное положение Земли, движение небесных светил казались очевидными, повседневно наблюдаемыми фактами — тут ничего не надо было ни объяснять, ни доказывать.

Остановимся несколько подробнее на значении второй из перечисленных причин. Математическое описание движений планет, Солнца и Луны в системе мира Птолемея достигло такой точности, что позволяло предвычислять положения этих светил на небе, а также наступление некоторых небесных явлений, связанных с их движением (например, солнечных и лунных затмений), с весьма высокой для того времени точностью. Таким образом, математическая модель Птолемея имела большую прогностическую ценность.

В то же время христианская церковь в странах Европы в результате ряда объективных факторов взяла на себя роль «хранителя учености». От периода заката античной науки (совпавшего с развитием христианства) и до начала эпохи Возрождения христианские богословы были практически единственными носителями знания. Конечно, отдавая первенствующее место среди наук того времени богословию и подчеркивая его превосходство над философией, эти деятели исходили из ошибочных философских позиций. С этих же позиций они начиная с XIII в. адаптировали, приспособили для своих целей идеи Аристотеля и математические построения Птолемея.

Эти причины способствовали сохранению господства системы Птолемея в науке на протяжении полутора тысяч лет.

Примечания

1 Обращение к Сирусу встречается в книге Птолемея не один раз. Такая форма — обращение к конкретному лицу - обычная для книг древних авторов. Имя Сирус было в то время весьма распространено в эллинистическом мире. Кто это, установить не удалось, возможно, что Сирус - лицо вымышленное [131. С. 35].

2  Энгельс Ф. Диалектика природы // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 20. С. 516.

3  Ленин  В. И. Философские   тетради // Полн. собр. соч. Т. 29, С, 327.

4  Там же.

5 Нелепейшим отголоском этого «христианизированного аристотелианства» является декрет парижского парламента, принятый в 1624 г., спустя 80 лет после издания книги Коперника, грозивший изгнанием каждому, кто публично выступит против учения Аристотеля [46].

6  Годичные параллаксы звезд, даже самых близких, измеряются долями секунды дуги.

7  Обычная ошибка ученых древности и средневековья: тяжелые тела считались падающими быстрее. Лишь Галилей доказал, что скорость падающих тел не зависит от их веса.

8 Согласно догмату искупления, бог-отец послал на Землю своего сына Иисуса Христа, чтобы он своими страданиями искупил грехи людей. Этот догмат еще раз подчеркивал единственность и богоизбранность человечества, обитающего на Земле.